В общем, жили-были старик со старухой...читать дальше
Испекли они себе однажды колобок. По проверенным рецептам пекли, все ингредиенты только свежие использовали, без усилителей вкуса и консервантов. И получился колобок - просто загляденье. Круглый-круглый, румяный да ароматный, с хрустящей корочкой, с пышным мякишем. Поставили остужаться на окошко, да как-то не вышло его в тот день съесть.
Пригласили их нежданно соседи на чай с плюшками, они и пошли. А колобок в полиэтиленовый пакет убрать забыли. Ну, колобок до вечера остыл, на открытом окне обветрился. Пришли с сабантуя старики через день под утро, глядь - а колобок-то и зачерствел.
Расстроились было они, да делать нечего. Пришлось заново по сусекам скрести, по амбару мести, чтобы к завтраку новый хлебушек испечь, дарницкий. Хотел старик колобок в воде размочить, да на корм поросятам пустить, но старуха забранилась на него: "Что ты, старый, такую красоту - тварям безмозглым отдавать на съедение? Эх, не ценишь ты мой творческий дар. Пусть и не сумели мы ценный продукт от порчи уберечь, но давай оставим как есть, хоть любоваться им будем - произведение искусства, не папье-маше какое-то!" Сжалился старик над старухой. И правда - какие в деревне ещё развлечения она видит, кроме кухни своей, пусть потешится, поиграется, раз уж детей своих завести не успели, а жизнь-то к закату.
Не стал он колобок на сухари разламывать. Вместо этого вложил часть души своей в чудо кулинарное, научил нехитрые дела домашние делать. Как куда соберётся, стал с собой брать за компанию, чтобы кругозор колобку расширить, показать - какая она, жизнь человеческая, как в мировом, так сказать, масштабе выглядит. А старуха и не нарадуется. Каждый раз им вслед из-за занавесочки рукой машет. Да и тоже как к дитяте своему стала относиться - и сказки ему читает, и "Санта-Барбару" по кабельному смотреть научила, каждый день под колобок новую салфеточку вышивает, а раз в неделю бока его тряпочкой с "Комет-гелем" протирает. Так и зажили.
День за днём, неделя к неделе, вот уж и год колобку исполнился. И в день рождения свой решил колобок, что пора и самому ему уже жизнь познавать. Только старики в город на ярмарку уедут, тут и колобок причепурится, да шмыг за порог, скок с крыльца - и давай по двору кататься, с курами в пятнашки играть. В первый раз из полезного успел только помидоры полить, да несколько поленьев расколоть. Со второго раза решил, что будет семье помогать по-серьёзному. И всё-то, за что ни возьмётся, у него ладно получается, работа спорится. Старики не нарадуются, что такой хозяйственный да смышлёный колобок у них воспитался. Но с характером своим управляться забыли научить. Да по правде сказать, и сами знать не знали, ведать не ведали, что такое психология. А вырос он искренним и ласковым, зла не ведал и не творил. Мир воспринимал чистым и добрым. Наивняк, одним словом.
Но подошёл срок, и как-то раз случилось с ним чудо-чудное, диво-дивное. Показалось колобку, что снизошёл на него дар любви. И так хорошо ему на сердце сделалось, так ослеп он от этого чувства, доселе неведомого, что можно бы и голову потерять, если бы она отдельно от туловища у него была.
Тут и приключилась с ним первая беда. Катился он в очередной раз по двору, к солнцу глаза подняв и на небо голубое заглядевшись. Как вдруг потемнело всё вокруг, и звон откуда-то раздался нешуточный. Подождал колобок, пока звездопад в глазах закончился, задумался - что ж такое приключилось с ним. Увидел он, что стена сарайная перед носом, словно из-под земли выросла. "Надо же," - подумал колобок, - "как это я так не успел затормозить?" Но недолго удивлялся, почесал ушибленное место, развернулся и снова покатился. Как ни в чём не бывало. Ну, поцарапал бок немного, не страшно. А и правда - подумаешь, сарай какой-то, небо-то вон по-прежнему голубое, да солнце тоже на месте.
Снова колобок жизни радуется, ещё пуще любовью наслаждается. Только что пар из ушей не идёт. Долго ли, коротко ли так он жил до второго приключения, - нам неведомо. Но удар в этот раз застиг колобка совсем врасплох. Так шибануло, что шишка выросла преогромная. Огляделся - нет сарая поблизости, научился он препятствия на пути замечать и стороной обходить. Озадачился на этот раз колобок страшно, попробовал дедукцию применить. Не даром старик учил его в корень смотреть, пригодилось. Опустил глаза-то да и увидел грабли. Наступил он на них, значит, когда на крыльях любви нёсся. Для верности выводов осторожно попробовал ногой ещё раз на зубцы наступить. И верно - палка как раз на середину лба и метила. Сделал колобок вывод : "Эх, забыл я вчера грабли на место убрать, вот и получил по заслугам. Надо впредь аккуратнее быть с садовым инвентарём. " Отнёс на место грабли, пошёл синяк свинцом сводить. Недолго сизолобым ходил, снова зажило. Правда, с тех пор стало время от времени уши закладывать, да сны снились странные. Поспрашивали старики местного эскулапа - что за диагноз такой, но толком не добились ничего. Что возьмёшь с самоучки-то? А страховки, чтобы к светилу медицинскому попасть, у них не было. Пенсионеры же.
Дело к ночи, так что сказывать надо пошустрее. Так вот. Времечко идёт, а колобок наш всё никак не уймётся. Нет чтобы от дел домашних да от походов "в свет" со стариком на печке полёживать, отдыхать мозгами-то, - он опять всё любовью своей заботится. Не даёт она покоя ему ни днём ни ночью. Ну прямо всё его сферическое пространство ею заполнилось. Даром что жизнью наученный, опытом закалённый, а не миновал он и третьего раза. И самый обидный он вышел. "Уж всё предусмотрел," - думал колобок, размазывая по щекам слёзы. - "И грабли-то в сарай убраны. И от стен и острых углов держался на расстоянии. И скорость уже контролировать научился." И по его рассуждениям правильно выходило всё. Но как оказалось, не мог он увернуться от третьего несчастья. Не знал он, что сидел Невидимый Некто всё это время на облачке, наблюдал за глупыми его земными радостями. Увидел Некто, что у колобка-то крышу сносит, решил предупредить, заставить задуматься. Первый раз не помогло, второй - тоже впустую. Взял тогда первое, что под его невидимую руку попалось, да к румяному колобку и приложил со всего маху. Так что и невдомёк, ясное дело, было бедняге - откуда вдруг ни с того ни с сего лопата сама по себе с земли поднялась и ему ко лбу припечаталась.
На этот раз обошлось и без синяков даже, но неизгладимое впечатление осталось, на всю жизнь. И деформация, сколько массаж ни делали, на всю жизнь осталась. Там, где лопатой хлопнуло, бок стал гладеньким и ровным, словно русское поле. По правде сказать, он и с таким дефектом работником исправным как был, так и остался. Только теперь всё больше в свободное от трудов время на гладком боку лежит, - ловкость передвижения пропала-таки. И на любовь колобок отныне смотрит только сквозь солнечные очки, чтобы не ослепнуть снова.