Не важно, сколько дней в моей жизни. Важно, сколько жизни в этих днях.
Это прошлое невозможно забыть. Завтра четвёртая годовщина. А словно вчера. Завтра - горький день.
читать дальше16 мая
07:56 между началом и концом
Вчера день прошёл как обычно - сидение в больничной палате "От и до".
Вечером, дома - краем глаза и краем уха новости дня по телевизору.
Что-нибудь съедобное в рот, и спать. Утро начинается в 6 и всё по
кругу.
Сколько человек каждый день рождается?..Надо же, даже в метро вчера
принимали роды (по крайней мере, телевизионный сюжет был вчера).
Закрыли на какое-то время станцию, столько внимания со стороны
столького числа людей к такому событию. Человек рождается и во весь
голос заявляет об этом, обозначает своё появление громким криком. А
уходит из жизни тихо, и подчас незаметно. Вчера же в нашей палате
скончалась женщина. Вот так - была, была, и... перестала быть.
Человек, пациент и - всего неуловимая какая-то секунда - уже ТЕЛО.
Тихо, без привлечения внимания, без присутствия родных. Пришёл врач,
констатировал факт, сделал запись в истории болезни. Молоденькая
сестричка стояла рядом, руки в карманы. И видно, как дрожит край её
халата, потому что саму её трясёт как в лихорадке. Потом всё тихо, та
же сестричка приняла что-то успокоительное, взяла в себя в руки, стала
писать бирочку. Такой же рыжий клеёнчатый квадратик, который при
рождении привязывают младенцам на запястье - первое "удостоверение
личности", только теперь он привязывается к ноге - последнее...
Тело завязывается в простыню, затягивается у головы и у ног двумя
узлами. Всё, эта жизнь исчерпала отведённое ей время.
... Не проходит и часа, как на эту же свободную койку привозят
следующую бабульку с инсультом. С тумбочки даже не успели ещё убрать
вещи предыдущей тётечки, срочненько их сгребают в один пакет,
завязывая таким же узлом. Начинается суматоха с переодеванием,
наведением чистоты, первые медикаментозные мероприятия, ошалевшая
дочка - сопровождающая, которая сама в состоянии небольшого шока ... И
жизнь нашей палаты входит снова в привычную колею. При выходе
встречаемся в дверях с родственницей вновь поступившей женщины:
- А перед этим здесь, куда маму положили, женщина лежала - она уже
выписалась?
- .... Выписалась. - После паузы отвечаю я. Она не замечает этой
паузы, и ни о чём, слава богу, не догадывается.
Мы доходим с ней вместе до метро, завтра мы снова встретимся в этой же
палате. Но до этого ей предстоит прийти в себя, собраться духом, чтобы
в 9 часов утра войти в палату к маме с видом абсолютного спокойствия,
уверенности, полной положительного заряда. Мы продолжаем жить. Пусть
это бываеет трудно - помогать своим близким бороться за жизнь,
поддерживать их в преодолении их страданий. Пусть. Но жизнь человека -
такая непонятная вещь, она может ускользнуть так стремительно и легко,
как шёлковый шарфик между пальцев. Вот он лежал на ладони, но одно
неловкое движение - и он, слетает вниз, ускользает. Так же и больному
человеку часто не под силу удержать свою жизнь самому, надо
обязательно из всех своих здоровых сил помогать ему. И надеяться ...до
последнего.
17 мая
14:26
Ещё несколько дней надежды. Надежды, что повернётся колёсико жизни в
нужную сторону. Сколько их? Сколько ещё сил осталось у тебя для борьбы
за жизнь?...
18 мая
21:53
1 в нашу пользу. Один день без ухудшений. И первый раз за последние 3
дня открылись глаза. Эти глаза ещё меня не видят. Не реагируют на
свет. НО! Это как огонёк, мелькающий в ночном лесу среди деревьев
где-то вдалеке-вдалеке. Надо только теперь к нему пробиваться через
все преграды.
20 мая
19:34
- МАМА!
...а в ответ -
тишина.........................................................
шестерёнки сдвинулись. часики остановились. уже навсегда
..............................................................................
30 мая
02:19 движение маятника: фаза покоя
Всё закончилось. Определилось. Утихло. Замерло. И в этой паузе
начинает нарастать сила, которая заставит вернуться назад.
Движение вперёд было очень стремительным - 10 дней. Всего10. 10 дней,
которые перевернули жизнь. Мамы не стало. И этого не изменить, и
ничего не вернуть. Теперь надо суметь как-то с этим жить. Вот уже 10
дней после смерти. Вся похоронно-поминальная суета позади. Телефон
практически замолчал. Может, оно и к лучшему? Все впечатления
спрессованы внутри. Всё, что видела в ТЕ 10 дней, видела только я. Я
знаю, "как это было". И сколько ни пытайся кому-то рассказать, - не
получится. Очень горько.
Где-то внутри чувствую образовавшуюся пустоту. События последних дней,
общение с друзьями и родственниками вливаются в этот странный полый
сосуд тонюсенькими струйками. Некоторые - тёплые и сладкие, другие -
холодные и горькие. Разные. Но растёт ощущение, что вот скапливается
на краю целая лавина чувств и воспоминаний, готовая хлынуть внутрь с
оглушительным плеском. Задача - не дать себе захлебнуться.
А пока...
Маленький, беспомощный,такой родной человек на больничной кровати.
Бесконечные нити пластмассовых капельных систем. Запах камфары,
ромашки - отныне они тоже ассоциироваться будут с горем. Дожди изо дня
в день. Бюро пропусков. Страх ожидания - дадут пропуск или скажут, что
он больше не нужен. Дверь реанимации, которую снова боишься открыть, -
не знаешь, увидишь ли уже пустую кровать или нет. Разговоры по 10
минут - в пустоту. Потом слёзы в коридоре. Суровые лица врачей. "Без
улучшений." Уговаривание себя, мол, надежда умирает последней, и всё
такое. Часы ожидания в коридорах, следующие 10 минут "общения". И так
до вечера. А растворы бесперебойно капают из четырёх флаконов
одновременно. И каждая отрывающаяся капля - как удар метронома.
Бесшумная, но звоном отдающаяся в голове. Синие реанимационные халаты.
И вот наконец солнечный день! Напряжение ожидания нарастает. Завтра
решающий - из отпущенных одиннадцати - день. Но капли ещё пока
продолжают капать. И лицо на подушке - лицо спокойно спящего человека.
Руки - все в синяках, но мягкие, тёплые. Я пожимаю их и прощаюсь до
завтра. А потом - потом мы собираемся ужинать. Но звонит телефон. Я
слушаю дежурного врача. Его слова совсем недвусмысленны, и я даже их
воспринимаю. Но налитый в папину тарелку суп со сметаной и зелёным
луком покрывается застывающей плёнкой жира. Плач навзрыд сменяется
оглушительной тишиной. Сквозь неё постепенно проявляется тиканье часов
на стене. И я машинально начинаю отсчитывать время-минус: один час без
мамы, два, три... Примчался Мишка. Мы вместе. Но отныне нас только
трое.
А дальше - сплошная карусель. И событий, и чувств. Но солнце все дни
"отрабатывает" за холодный май. И со всей силы жарит мне в спину по
дороге к крематорию. Целый день меня не покидает ужас от увиденного
лица: в гробу совсем не похожая на нашу маму ОНА. Я понимаю, что это
"наша покойная", только когда Мишка опускается около неё на колени. Я
узнаю маму по рукам. Отворачиваю кружевной край белой ткани и вижу
руки, они-то ничуть не изменились. Это мамины руки. Из целого потока
информации в память врезаются отдельными вспышками впечатления. Люди,
лица, цветы. Друзья, подруги, родственники, знакомые. Слова
соболезнований, слова прощания, слова извинений. "Лунная соната".
Защёлка гроба, на которую почему-то смотрю не отрываясь. Чувствование
холодного воска и пудры на губах. Штампик на бумажке, штампик на
вишнёвой обивке. Метров 5 вниз, где темно и видно только тёмно-красное
прямоугольное пятно. ...И снова гнусное солнце. Хруст мелкого щебня
под ногами. И ощущение чужого дыхания на своей макушке, обнимающих
рук. Водка, слова, лица, слёзы. Неверие в реальность происходящего.
Чувство, будто вижу всё откуда-то со стороны. Какая-то пьяная муть на
языке. Вхожу к себе домой, а тут куча людей. И все всё сами делают,
что-то говорят, туда-сюда передвигаются. Хочется от этого сбежать, и я
не упускаю возможность вырваться из дома хотя бы за каким-то
прозаическим майонезом для салата. Снова водка. И постоянное
настойчивое повторение:"!Ешь! Надо есть!" Огромное желание, чтобы всё
это одноминутно закончилось. Чтобы осталась только тишина. И чтобы в
этой тишине только чувствовать спиной, что кто-то есть сзади, кто не
даст упасть.
А в полночь - гроза, молния. Я мою гору посуды. Потом ещё несколько
(сколько?) дней, дней привыкания, утрясания каких-то дел.
В пятницу я привожу мамину урну домой. До утра её прах стоит в
квартире. И я ловлю себя на мысли, что не хочу его захоранивать. ТАК
она будто бы с нами дома. Но приходит утро 9-го дня. Папа и Миша сами
выкапывают песок из раковины бабушкиной могилы. Я стою с края и держу
мраморную урну у груди. Если её потрясти, то слышен тихий шуршащий
звук. Ловлю на себе укоризненный косой взгляд двоюродной сестры. Но
звук этот - это последнее, что я слышу от мамы. Он меня успокаивает, и
я целую холодную гладкую крышку, на которой выгравированы фамилия,
имя, отчество и даты. Мы по очереди все касаемся серой мраморной
поверхности и опускаем урну в землю. Вот и всё. Снова водка,
молчаливые слёзы по щекам. Много цветов.
...Теперь покой. И ночной сон уже длится не 2-3 часа, а целых 11. Фаза
покоя. Я чувствую, как она уже заканчивается. И маятник вот-вот начнёт
движение в обратную сторону. Надо как-то попытаться удержаться.
читать дальше16 мая
07:56 между началом и концом
Вчера день прошёл как обычно - сидение в больничной палате "От и до".
Вечером, дома - краем глаза и краем уха новости дня по телевизору.
Что-нибудь съедобное в рот, и спать. Утро начинается в 6 и всё по
кругу.
Сколько человек каждый день рождается?..Надо же, даже в метро вчера
принимали роды (по крайней мере, телевизионный сюжет был вчера).
Закрыли на какое-то время станцию, столько внимания со стороны
столького числа людей к такому событию. Человек рождается и во весь
голос заявляет об этом, обозначает своё появление громким криком. А
уходит из жизни тихо, и подчас незаметно. Вчера же в нашей палате
скончалась женщина. Вот так - была, была, и... перестала быть.
Человек, пациент и - всего неуловимая какая-то секунда - уже ТЕЛО.
Тихо, без привлечения внимания, без присутствия родных. Пришёл врач,
констатировал факт, сделал запись в истории болезни. Молоденькая
сестричка стояла рядом, руки в карманы. И видно, как дрожит край её
халата, потому что саму её трясёт как в лихорадке. Потом всё тихо, та
же сестричка приняла что-то успокоительное, взяла в себя в руки, стала
писать бирочку. Такой же рыжий клеёнчатый квадратик, который при
рождении привязывают младенцам на запястье - первое "удостоверение
личности", только теперь он привязывается к ноге - последнее...
Тело завязывается в простыню, затягивается у головы и у ног двумя
узлами. Всё, эта жизнь исчерпала отведённое ей время.
... Не проходит и часа, как на эту же свободную койку привозят
следующую бабульку с инсультом. С тумбочки даже не успели ещё убрать
вещи предыдущей тётечки, срочненько их сгребают в один пакет,
завязывая таким же узлом. Начинается суматоха с переодеванием,
наведением чистоты, первые медикаментозные мероприятия, ошалевшая
дочка - сопровождающая, которая сама в состоянии небольшого шока ... И
жизнь нашей палаты входит снова в привычную колею. При выходе
встречаемся в дверях с родственницей вновь поступившей женщины:
- А перед этим здесь, куда маму положили, женщина лежала - она уже
выписалась?
- .... Выписалась. - После паузы отвечаю я. Она не замечает этой
паузы, и ни о чём, слава богу, не догадывается.
Мы доходим с ней вместе до метро, завтра мы снова встретимся в этой же
палате. Но до этого ей предстоит прийти в себя, собраться духом, чтобы
в 9 часов утра войти в палату к маме с видом абсолютного спокойствия,
уверенности, полной положительного заряда. Мы продолжаем жить. Пусть
это бываеет трудно - помогать своим близким бороться за жизнь,
поддерживать их в преодолении их страданий. Пусть. Но жизнь человека -
такая непонятная вещь, она может ускользнуть так стремительно и легко,
как шёлковый шарфик между пальцев. Вот он лежал на ладони, но одно
неловкое движение - и он, слетает вниз, ускользает. Так же и больному
человеку часто не под силу удержать свою жизнь самому, надо
обязательно из всех своих здоровых сил помогать ему. И надеяться ...до
последнего.
17 мая
14:26
Ещё несколько дней надежды. Надежды, что повернётся колёсико жизни в
нужную сторону. Сколько их? Сколько ещё сил осталось у тебя для борьбы
за жизнь?...
18 мая
21:53
1 в нашу пользу. Один день без ухудшений. И первый раз за последние 3
дня открылись глаза. Эти глаза ещё меня не видят. Не реагируют на
свет. НО! Это как огонёк, мелькающий в ночном лесу среди деревьев
где-то вдалеке-вдалеке. Надо только теперь к нему пробиваться через
все преграды.
20 мая
19:34
- МАМА!
...а в ответ -
тишина.........................................................
шестерёнки сдвинулись. часики остановились. уже навсегда
..............................................................................
30 мая
02:19 движение маятника: фаза покоя
Всё закончилось. Определилось. Утихло. Замерло. И в этой паузе
начинает нарастать сила, которая заставит вернуться назад.
Движение вперёд было очень стремительным - 10 дней. Всего10. 10 дней,
которые перевернули жизнь. Мамы не стало. И этого не изменить, и
ничего не вернуть. Теперь надо суметь как-то с этим жить. Вот уже 10
дней после смерти. Вся похоронно-поминальная суета позади. Телефон
практически замолчал. Может, оно и к лучшему? Все впечатления
спрессованы внутри. Всё, что видела в ТЕ 10 дней, видела только я. Я
знаю, "как это было". И сколько ни пытайся кому-то рассказать, - не
получится. Очень горько.
Где-то внутри чувствую образовавшуюся пустоту. События последних дней,
общение с друзьями и родственниками вливаются в этот странный полый
сосуд тонюсенькими струйками. Некоторые - тёплые и сладкие, другие -
холодные и горькие. Разные. Но растёт ощущение, что вот скапливается
на краю целая лавина чувств и воспоминаний, готовая хлынуть внутрь с
оглушительным плеском. Задача - не дать себе захлебнуться.
А пока...
Маленький, беспомощный,такой родной человек на больничной кровати.
Бесконечные нити пластмассовых капельных систем. Запах камфары,
ромашки - отныне они тоже ассоциироваться будут с горем. Дожди изо дня
в день. Бюро пропусков. Страх ожидания - дадут пропуск или скажут, что
он больше не нужен. Дверь реанимации, которую снова боишься открыть, -
не знаешь, увидишь ли уже пустую кровать или нет. Разговоры по 10
минут - в пустоту. Потом слёзы в коридоре. Суровые лица врачей. "Без
улучшений." Уговаривание себя, мол, надежда умирает последней, и всё
такое. Часы ожидания в коридорах, следующие 10 минут "общения". И так
до вечера. А растворы бесперебойно капают из четырёх флаконов
одновременно. И каждая отрывающаяся капля - как удар метронома.
Бесшумная, но звоном отдающаяся в голове. Синие реанимационные халаты.
И вот наконец солнечный день! Напряжение ожидания нарастает. Завтра
решающий - из отпущенных одиннадцати - день. Но капли ещё пока
продолжают капать. И лицо на подушке - лицо спокойно спящего человека.
Руки - все в синяках, но мягкие, тёплые. Я пожимаю их и прощаюсь до
завтра. А потом - потом мы собираемся ужинать. Но звонит телефон. Я
слушаю дежурного врача. Его слова совсем недвусмысленны, и я даже их
воспринимаю. Но налитый в папину тарелку суп со сметаной и зелёным
луком покрывается застывающей плёнкой жира. Плач навзрыд сменяется
оглушительной тишиной. Сквозь неё постепенно проявляется тиканье часов
на стене. И я машинально начинаю отсчитывать время-минус: один час без
мамы, два, три... Примчался Мишка. Мы вместе. Но отныне нас только
трое.
А дальше - сплошная карусель. И событий, и чувств. Но солнце все дни
"отрабатывает" за холодный май. И со всей силы жарит мне в спину по
дороге к крематорию. Целый день меня не покидает ужас от увиденного
лица: в гробу совсем не похожая на нашу маму ОНА. Я понимаю, что это
"наша покойная", только когда Мишка опускается около неё на колени. Я
узнаю маму по рукам. Отворачиваю кружевной край белой ткани и вижу
руки, они-то ничуть не изменились. Это мамины руки. Из целого потока
информации в память врезаются отдельными вспышками впечатления. Люди,
лица, цветы. Друзья, подруги, родственники, знакомые. Слова
соболезнований, слова прощания, слова извинений. "Лунная соната".
Защёлка гроба, на которую почему-то смотрю не отрываясь. Чувствование
холодного воска и пудры на губах. Штампик на бумажке, штампик на
вишнёвой обивке. Метров 5 вниз, где темно и видно только тёмно-красное
прямоугольное пятно. ...И снова гнусное солнце. Хруст мелкого щебня
под ногами. И ощущение чужого дыхания на своей макушке, обнимающих
рук. Водка, слова, лица, слёзы. Неверие в реальность происходящего.
Чувство, будто вижу всё откуда-то со стороны. Какая-то пьяная муть на
языке. Вхожу к себе домой, а тут куча людей. И все всё сами делают,
что-то говорят, туда-сюда передвигаются. Хочется от этого сбежать, и я
не упускаю возможность вырваться из дома хотя бы за каким-то
прозаическим майонезом для салата. Снова водка. И постоянное
настойчивое повторение:"!Ешь! Надо есть!" Огромное желание, чтобы всё
это одноминутно закончилось. Чтобы осталась только тишина. И чтобы в
этой тишине только чувствовать спиной, что кто-то есть сзади, кто не
даст упасть.
А в полночь - гроза, молния. Я мою гору посуды. Потом ещё несколько
(сколько?) дней, дней привыкания, утрясания каких-то дел.
В пятницу я привожу мамину урну домой. До утра её прах стоит в
квартире. И я ловлю себя на мысли, что не хочу его захоранивать. ТАК
она будто бы с нами дома. Но приходит утро 9-го дня. Папа и Миша сами
выкапывают песок из раковины бабушкиной могилы. Я стою с края и держу
мраморную урну у груди. Если её потрясти, то слышен тихий шуршащий
звук. Ловлю на себе укоризненный косой взгляд двоюродной сестры. Но
звук этот - это последнее, что я слышу от мамы. Он меня успокаивает, и
я целую холодную гладкую крышку, на которой выгравированы фамилия,
имя, отчество и даты. Мы по очереди все касаемся серой мраморной
поверхности и опускаем урну в землю. Вот и всё. Снова водка,
молчаливые слёзы по щекам. Много цветов.
...Теперь покой. И ночной сон уже длится не 2-3 часа, а целых 11. Фаза
покоя. Я чувствую, как она уже заканчивается. И маятник вот-вот начнёт
движение в обратную сторону. Надо как-то попытаться удержаться.
@темы: ..., внутри себя, родители